Спектакль про бардов двух столетий

Нечасто в наш город приезжают деятели культуры такого уровня. Вячеслав Спесивцев в свои 71 — народный артист России, актер, режиссер, лидер Московского молодежного театра и неистощимый генератор идей. Он, кажется, на одной волне и одного возраста со своей юной труппой.

А зрители в зале ТЦКТ еще моложе — 9-е и 10-е классы городских школ. Спесивцев привез им два спектакля — «Горе от ума» Грибоедова и «Войну и мир» Толстого. Работа педагогов и городского управления образования дала результат — зал был полон.

Спектакль удивил. Знатоки говорят, что театр Спесивцева славится смешением жанров, отрицанием рамок между сценой и залом — в программе для детей всё это было в полной мере. По сути, был театральный мюзикл, бойкое действо с песнями, хореографией, проникновенными монологами и батальными сценами. Скупой реквизит — несколько раскрашенных деревянных коробок — становился то портретом Наполеона, то балконом, на котором золотая молодежь тех времен совершала алкогольные подвиги, то артиллерийской батареей, а под конец из нее был воздвигнут обелиск с надписью «Русским воинам от благодарных потомков» и черным двуглавым орлом на вершине. Спектакль получился в гораздо большей степени о войне, чем о мире, семейного счастья Наташи Ростовой зритель так и не видит — всё заканчивается изгнанием французов из Москвы. «За российскую державу — огонь!» — кричит странный запинающийся Кутузов, а зрители от души лупят по сцене резиновыми мячами (предварительно розданным реквизитом, конечно). Этот прием из арсенала детских аниматоров окончательно стирает грань между залом и сценой, а школьники, не раскрывавшие «Войну и мир», уходят с мыслью, что Толстой — это интересно.

Главный сюрприз, и о нем можно рассуждать долго, — в роли музыкального сопровождения выступили... песни Владимира Высоцкого.

— Я когда-то, очень давно это было, восемь лет работал в Театре на Таганке, — объяснил Спесивцев. — Еще Владимир Семенович Высоцкий там был, Боря Хмельницкий, Валера Золотухин и так далее. Идею мне подсказало то, что на того молодого Высоцкого был очень похож один наш артист — Станислав Хатюхин. Он чуть выше, но лицо его — практически такое же. И есть персонаж в «Войне и мире» — Денис Давыдов. Мы построили его роль на песнях Высоцкого.

— Почему вы решили, что это родственные персоны?

— Потому что Денис Давыдов для XIX века был тем же, кем был в XX веке Высоцкий.

— Что их роднит прежде всего?

— Их роднит социальность, необходимость. Я больше того скажу — как век рождал Дениса Давыдова, так век родил и Высоцкого, а он стал его глашатаем. Была социальная потребность и в Давыдове, и в Высоцком, и в сегодняшнем нашем эксперименте, в котором мы вместе со зрителем участвуем в театре.

— А мы сейчас всё еще в том веке, который родил Высоцкого?

— В следующем. И мы ждем третьего пришествия. И оно будет. Но я боюсь — нет, наоборот, я уверен, что это будет не только певец, это будет синтетический человек, участник театра. Его творчество будет синтетическим вариантом театрального искусства.

— Похоже, синтез — ваш фирменный почерк, ведь то, что вы привезли в Троицк, нельзя назвать одним словом. Это и спектакль, и урок, и даже немного спортивных упражнений...

— Да. Театр вообще синергетическое искусство. Это и пластика, и музыка, и актерские приемы, и пантомима, и так далее. И сейчас это проявляется всё больше. Потому что — информационное поле, XXI век. Чем отличается молодежная аудитория, чем отличается XXI век от XX-го? XX век — это век познания мира через опыт, научный вариант. А XXI век — у меня ведь много среди студийцев и родившихся в XXI веке — это клиповое сознание. Это значит — чувственный поток. Сегодняшнее осознание мира молодежью — через чувства. А не через эту штуку (показывает на голову). А чувственный подход требует ритма, темпа, различных синтетических вариантов...

— Смены форм восприятия?

— Ну да, это и есть клип. Поэтому сегодня мы привезли не только спектакль, не просто урок — сегодня был экзамен для вашего зрителя. Мы были и в Китае, и в Европе, и каждый раз ставили оценку залу. На первом спектакле, «Горе от ума», был полный восторг. Там был зритель немножко помоложе, ближе к чувственному потоку. На втором — уже классы постарше. Они начали с большого недоверия. Начали перебирать свои мобильники... А под конец — все встали!

Бывает, мне говорят — мол, из зала ушло тридцать человек... А знаете, когда тридцать человек уходит из пятисот — это просто копейки! Вообще, если зритель не уходит со спектакля — значит, что-то с искусством плохо. Ведь искусство одни принимают, а другие — нет. Одни принимают Шишкина, а другие — Шагала. Это не значит, что одни лучше, а другие хуже. Просто восприятие очень индивидуально. И сегодняшний зритель выдержал экзамен на пять! Знаете, есть момент, когда люди ждут — кто же первый бросит мячик. И зритель ждал сигнала... А после бросков это уже была единая команда, которая уже вместе с нами переживала, работала и была частью постановки. Суть нашего театра в том, что мы не просто не делим всю, простите, массу человеческую на зал и сцену. Наоборот, мы ее заставляем, мы ее провоцируем на работу! И сегодня троицкий зритель работал как никогда.

— После мячей включенность стала стопроцентной, это чувствовалось.

— А это о чем говорит? О том, что еще не вечер, что приездов будет много, мы еще встретимся, и, конечно, будет развиваться искусство, которое рождается между Молодежным театром и Троицком.

Владимир Импалер.

Фото автора