О творчестве Георгия Садхина

Г. Садхин (в центре справа) с коллегами в СКБ физприборостроения.
Середина 1980-х.

В настоящее время мы наблюдаем подлинный книжный ренессанс. Издаётся настолько много новых публикаций, что сейчас легче напечатать что-либо, нежели найти рецензента, который бы это проанализировал. Поэт, о котором пойдёт речь ниже, является приятным исключением – критики ждут его произведений. О его поэзии писал большой ценитель и знаток Евгений Витковский, где в тексте дважды назвал автора Мастером, а это, как принято говорить, дорогого стоит.

У автора на счету две книги: первым было издание под названием «4» (2001), в котором участвовали четверо филадельфийских авторов, включая Георгия, второй сборник «сольный», и ставший событием в литературной жизни Зарубежья («Цикорий звёзд». Водолей, Москва).

Хотя «Цикорий звёзд» – первая самостоятельная книга Георгия Садхина – он давно сложившийся поэт, со своей интонацией, образной системой, поэтическим языком. Его лирика – со всем её своеобразием и остро ощутимой индивидуальностью, естественно вливается в русло русской поэзии, это один из её притоков. Метафорическому восприятию творчества Георгия Садхина как потока, способствует и то, что реки занимают значительное место в его творчестве, зачастую служат сюжетообразующим элементом. Рыбалка, купанье, байдарки, мосты – занимают значительное место в текстах. Но реки у поэта это и рубежи меняющихся периодов его реальной жизни: рождение и детство на реке Псёл (Украина), юность и зрелость – реки Пахра и Москва-река – город Троицк под Москвой (оттуда же села Успенское и Троицкое, деревня Пачёво…). Наконец – «якорь» брошен на реке Делавер (Филадельфия).

Лирика Садхина – это пласт русской поэзии, её неотторжимая часть. И здесь интересны его заимствования и включения их в своё творчество. Обычно говорят в таких случаях о «подражаниях» – но «подражаний» у Садхина нет, есть сознательные заимствования и неизбежные совпадения. Заимствования никогда не становятся шаржем, переиначиванием, чем часто пользуются поэты. Садхин испытывает величайший пиетет перед близкими ему поэтами и совершенно самостоятельно использует их отдельные фразы, строки, ритмику. Область же совпадений в поэзии, как и использований и подражаний, – огромна. Ведь недаром А. Ахматова говорила, что поэзия – вся одна большая цитата, как писал об этом В. Шилейко. Есть упоминание и цитирование многих поэтов и песенных текстов. Но повторяем ещё раз – не цитированием и не повторением отдельных тем и сюжетов – весь строй, вся сущность поэзии роднят Садхина с необъятной великой русской поэзией. Литературное наследие обладает гипнотической властью над словом, воображением, и оно же рождает новые формы, ритмы и фразеологию.

Коротко коснёмся биографии поэта, и тогда очень многое прояснится в его поэтическом творчестве.

Вырос Георгий на Украине, отсюда идёт пейзажная лирика, любовь к природе, и много воспоминаний о детстве, где главный герой – любимый город Сумы. По профессии автор инженер-физик. Много лет он занимался зеркальными оптическими покрытиями для космических аппаратов и телескопов. Тут уж, конечно, и до звёзд галактических совсем недалеко. Вот теперь и проясняется глубинный смысл названия сборника, когда цветок цикория становится символом звёздного неба и мечты о нем поэта-физика, прожившего много лет в академгородке под Москвой – Троицке.

<...>

Игорь Михалевич-Каплан

Полностью: ЛитБук, 20.05.2019

Фото из архива А.Я. Лихтера

***
Ранним пасмурным утром туман вдоль дороги клубится,
за потоком огней устремится морщин вереница
от прищуренных глаз...
И худая рука с сигаретой
из открытой кабины притянет ваш взгляд –
это женщина правит каретой.
И сверкнут циферблатом часы, опускаясь с запястья,
или легкий браслет, ей подаренный близким на счастье.
Словно раннее утро, примерив берет из тумана,
удалится, и морось летит с океана.

Источник

* * *
Мой вагон отходил от перрона наружного,
и зовущих детей уносило купе.
Выбираясь из зала вокзала запруженного,
по баулам ступая и скользкой крупе,
я садок поднимал над собой с канарейкою.
И, проход заслоняя спиной, бормотал
мне на ухо нелепости негр, телогрейкою
вытирая до блеска фигурный металл
двери, стиснутой людом. В просвет ее крошечный
торопилась и птичья душа.
И в бидончике квас расплескался окрошечный –
я под мышкой буханку держал.
И цыганка цеплялась за лиф полной женщины.
Инвалид мутным глазом косил.
И «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины?» –
чернокожий по-русски спросил.

Источник