«Письмо Высоцкому» Визбор писал в Троицке

27 сентября 2018 г. Распечатать запись  
Рубрика: Культура

Ваш отзыв
11907 просм., 1 - за сегодня

Сегодня исполнилось бы 80 лет вдове Юрия Визбора — Нине Филимоновне Тихоновой (27.09.1938-23.05.2013). Недавно Троицк, сам того не подозревая, сделал ей подарок к этому юбилею, назвав улицу, на которой она жила многие годы, именем её знаменитого мужа. Ниже — интернет-версия (более полная) материала из «Троицкого варианта» № 24 (609) от 22.06.2004 (также см. интервью «Шифровка от Бормана» в «МК» от 09.06.2004).

«И ЛУЧШЕ ДОМА НЕТ, ЧЕМ СОБСТВЕННЫЙ ТВОЙ ДОМ…»

Выступал ли Визбор в Троицке, точно не известно. А вот то, что жил и писал песни на его территории, стало ясно после того, как мы встретились и пообщались с его вдовой Н.Ф. Тихоновой-Визбор на даче в поселке “Комфорт”, что в черте Троицка, на северной его окраине.
Хозяйка дачи вся в заботах: 20 июня очередной большой концерт в ГЦКЗ “Россия”, который проходит ежегодно в день рождения барда. Нынешний – особенный: вчера Юрию Иосифовичу исполнилось бы 70 лет. Рассказ о муже Нина Филимоновна начала интригующе…

 Снимок 1976 г.

 Мне говорили: «Ты что! Это такой бл…ун!»… Извините, мне неудобно, конечно, это перед прессой произносить…

– Сейчас такое время, что чем больше подобных слов в публикации – тем лучше…

 Когда я с Визбором познакомилась, всё оказалось не так. У него была какая-то вечная тоска о домашнем очаге. Все разговоры он сводил к тому, что «мечтаю иметь камин». Одну дачу во Внуково мы сняли только потому, что там был камин. Это бывшая дача родственников Гелавани, который играл Сталина. Когда мы однажды затопили камин (а он был неправильно сложен, как выяснилось), думали, дача сгорит: сплошной чёрный дым… Вот. Камин я осуществила здесь, в Пахре.

В 74-м начался наш бурный роман. Звонит приятельница: «Нин, это правда? Что у тебя с Визбором?„ – “Первый раз про такого слышу.„ – “Ну слава Богу! А то я думала: неужели ты так низко пала.» Больше я с этой подругой не общалась. Точнее, мы пересекались, она звонила, вручала визитки, но для меня она перестала существовать.

– А что она подразумевала под «низко пала»?

 Меня это не интересовало. Я-то прекрасно понимала, что живу с талантливым человеком. Конечно, если мерить диванами, шторами, золотом, коврами, бриллиантами, Визбор был совершенно нищий человек. Первый раз пришёл в лётной куртке из кирзовой кожи. Вешает ее на крючок, она срывается и встает, как муляж. Вешалка была порвана. Юра говорит: «Мой мальчик не хочет висеть». Он принёс в мой дом эту куртку, печатную машинку с западающими буквами, рюкзак и кейс. Вот весь его багаж. Он был совершенно не материалист. Совершенно не замечал вещей, я даже одно время не верила, думала, это игра, но таких случаев было много. Купила тарелки с вензелями. Он ест и не видит, что на ней написано «Юра». Быт ни с какой стороны его не волновал.

– Может, он был замкнут в себе – отрешен и задумчив?

 Да нет! Он всегда был нормален и общителен. Просто вещи его не интересовали. Мечта у Юры была одна. Я была городским человеком. А Юра не мог без природы. Когда я это поняла, я устроила ему на балконе сад. Купить дачу в то время было нереально – не было денег. Весь дом приходил смотреть на мои цветы. Завтрак на балконе был. Восход, столик, два стула. Он это очень ценил. Летом мы не могли снять дачу – дорого, поэтому в сентябре, когда все уезжали с дач, мы искали дачу в хороших местах. Одним из таких мест был писательский посёлок в Пахре. Кстати, не понятно, почему Пахра… Река-то – Десна!

– Исторически сложилось. По названию Красной Пахры, которая стоит на реке Пахра южнее на 10 км.

Поселок «Советский писатель».
Из этого дома Визбора
увезли в больницу им. Семашко.

 Мы жили здесь несколько лет. Приезжали в сентябре и жили до мая. И инфаркт у Юры случился здесь. Увезла его троицкая скорая в больницу им. Семашко.

Пахру он безумно любил. Тогда дача стоила 30 тысяч, мечтали купить свою, каждый вечер садились и считали: я продам норковую шубу, жакет, две пары новых сапог, браслет, серьги, то, сё (от прошлой жизни у меня были очень хорошие вещи: моим первым мужем был В.Тихонов, народный артист балета). Как ни крутили, набирали только на полдачи. Ездили вокруг Москвы, опять возвращались сюда. К этому месту он просто прикипел.

– Правда, что здесь он дописал песню «Письмо Володе Высоцкому»?

 Именно здесь сложились строчки:

«Всё те же разговоры  почем и что иметь.
Из моды вышли „М“ по кличке „Бонни“.
Теперь никто не хочет хотя бы умереть
Лишь для того, чтоб вышел первый сборник.»

В этом доме поселка «Академический»
писалось посвящение Высоцкому

– Писал о Высоцком, а получилось, что и о себе… А с ним здесь были встречи?

 Непродолжительные, у калитки. Когда Высоцкий приезжал к Володарскому… Очень дружили с Аллилуевыми: с дальним родственником Сталина Юра часами разговаривал. С Гердтом общался. У него по жизни не существовало рангов, если он дружит. Толя Адамишин, первый заместитель Громыко, и сварщик Слава Петров стояли для Юры на одной ступеньке. Посадит одного справа от себя, другого – слева, беседует. У него есть фотография, подписанная Гагариным, она лежит среди всех, ничего такого он из этого не делал. В этом смысле он был христианин – важны не ранги, а душа человека. Иногда он начинал с человеком дружить и только через полгода узнавал, кто он.

– Педагог, журналист, альпинист, актер, писатель, художник, бард… Кем же он был больше?

– Совсем недавно я испытала потрясение. Встретилась с человеком, которому 12 лет. Он влюблён в песни Визбора. Я его спросила: за что? Он задумался и говорит: «За образ жизни. Я прочитал, что он сам себя сделал, увлекался рискованными профессиями: ходил в горы, плавал, летал». Я подумала: «А ведь действительно: Визбор – это образ жизни». У него такое разное творчество. Всем известна его лирика: «Шхельда», «Домбайский вальс», «Милая моя»... Но у него есть масса не «раскрученных» песен, очень мужественных, героических: «Полоцк», «Виталий Палыч», «Капитан Донцов», «Вот это для мужчин»… Очень долго его не признавали за поэта.

– Кто не признавал?

 Поэты его за поэта не держали. И вот Евтушенко стал делать поэтическую антологию ХХ века. Я очень удивилась, когда он мне позвонил. Мы встретились, он говорит: «Я никогда не слышал Юриных песен. Сейчас мне принесли, и я не могу выбрать: одно лучше другого. Ваш муж был большим поэтом». – "Вы первый человек, кто мне это сказал". Он включил Юру в эту антологию.

– Визбор умер в 84-м в 50 лет. Что случилось?

– Для меня сентябрь – мистический месяц. Я родилась в сентябре – золотая осень, каштаны – самое красивое время года на Украине, моё любимое. 25 сентября я встретилась с Юрой. 17 сентября родилась моя мама – 17 сентября умер Юра. 16 сентября умирает моя мама, через 6 дней умирает Юрина. В 1981 году Юра написал песню «Пройдет сентябрь по цинковой воде». В ней он предсказал не только месяц своей смерти, своего «прикосновения к земле», но и погоду: в день его похорон стеной лил «цинковый» дождь.

Еще мистические цифры. Из-за болезни мы перенесли его юбилей на три месяца. Родился он 20 июня, и 20 июня ему стало плохо. И в этот же день мне врач говорит: "Вашему мужу жить три месяца. Рак 4-й степени”. Представляете? В доме гости. Везде – цветы, цветы, шум, шутки, все смеются. А Юра лежит на диване – как в гробу.

– Он не вставал? Что болело?

 Почти не вставал. Всё нутро болело. Печень. Вот так и сгорел человек за три месяца, полный планов и задумок… Чтобы как-то скрыть, поддержать его работой, я перевезла из его квартиры письменный стол, книги…

Уже 20 лет мы отмечаем Юрин день рождения и вспоминаем тот совсем не веселый юбилей. 20 июня он всегда любил простой стол: лук, чеснок, редиска, картошка молодая, водка, селёдка и кусок мяса. Штатный набор. Я его спрашиваю: «Юр! Что будем на день рождения готовить?» Он: «Штатный набор!»

– А вы ругались?

 Главная тема нашей ругани – скорость «Жигулей». Он человек риска, на спидометре 120, он кайфует, а я и наши мамы – сидим-обмираем. И я не выдерживала и кричала: ты хоть свою маму пожалей, если мою не жалеешь! А он молча продолжал гнать. И вторая тема – мои старые подруги. Он говорил: для тебя домашний очаг ничего не стоит. Хотя для меня дом – самое главное в жизни.

Верный друг Джек

– Так вам удалось заиметь свою дачу, свой дом?

 При жизни Юры – нет. Вот в этом доме я постаралась реализовать наши мечты. Хотя это тоже не «собственный твой дом». Я его арендую на 25 лет.

– А все ли песни Визбора документальны и биографичны? «Когда в мой дом любимая вошла…» – это о Вас?

 Большинство, но не все. Когда я с Юрой жила и он мне пел, я не вникала в глубину его песен, просто слушала. Его не стало – я начала задумываться: здесь он об этом написал, а здесь – об этом...

«Ходики» – песня, конечно, знаковая, но она не о ком-то конкретном, а о преданности, о верности. Это художественное произведение с собирательными образами: ходики из маминой квартиры, "книги в углу валом" – из Юриной. Как и «Милая моя» – не какая-то женщина, а образ, который, может быть, олицетворяет для лирического героя песни весь Грушинский фестиваль. Юра на концертах просил не путать автора с героями его песен.

– У троицкого мэра «Видно нечего нам больше скрывать» – одна из любимых песен: «Ах, как я тебя люблю горячо! Это годы не сотрут…» О ком Визбор писал?

 70-й год? Ну-у-у, это надо было у него спрашивать…

– Как Вы относитесь к продаже пиратских дисков?

– Однажды мне говорят: надо подать в суд, появилась возможность пиратов прижучить. Я стала разбираться: что такое «пират», почему я теперь должна в толпе бежать против них. Всё было бы понятно, живи мы в правовом государстве, где всё чётко написано: то можно, то нельзя – и люди этому следуют. Но когда я вижу, что легально изданный диск Визбора будет стоить 250 рублей и простой человек купить его не сможет, я о таких пиратах начинаю думать как о распространителях творчества Юры… Это не касается Шульгина, который получал десяток тысяч долларов, а нам отдавал сотню в квартал на троих или четверых. Я говорю о небогатых людях, о студентах, которые хотят знать и слушать Визбора.

– Вы сейчас сами занимаетесь изданием?

 Сейчас, да. Последняя коллекция называется «Весь Визбор», хотя и там он не весь, но есть раритеты. Выпустил «Moroz Records». Мне кажется, что мы нашли с ними общий язык, меня всё устраивает, и я им очень благодарна. Есть собранная коллекция неизвестных песен – около 40. Но они в та-а-аком качестве, что выпустить это нельзя. Для того чтобы отреставрировать одну песню, нужны какие-то сумасшедшие деньги. Шаляпинские плёнки так реставрируют. Есть одна лаборатория в России. Над песней работают по 4 месяца. Я всё мечтаю собрать деньги, проводя эти концерты, и отреставрировать.

– Есть неподтвержденные сведения, что Юрий Иосифович выступал в Троицке…

 Может, и выступал. Он очень любил научные клубы. В дневниках надо посмотреть.

– Дневники будут публиковаться?

 Думаю, нет. Они очень личные. Их два чемодана, и там такой почерк…

– «Вставайте, граф…» Вы не спрашивали, о ком это всё-таки?

– Не придавала значения. А после его смерти уже человек 15 подписались: «Граф – это я!»

– «Мчались мы с одной знакомою на машине „Жигули“…»

 Это про Таню Никитину.

– «Авто с разбитым катафотом» – реальная деталь?

 Реальная. Я так сейчас жалею, что продала эту машину с разбитым катафотом в бардачке!

– «О моя дорогая, моя несравненная леди!» – очень личная, очень исповедальная песня. Обращение к женщине как к звезде... Это к Вам?

 Да, это обо мне. Конечно, концовка там вызывает вопросы… Юра уехал на Северный Ледовитый океан снимать фильм «Мурманск-198» и оставил мне адрес корабля. А я неожиданно уехала на юг и то ли забыла взять этот адрес, то ли по дороге потеряла. Сюда шли телеграммы, а туда не шло ничего. И он там написал эту песню, где письма – «не отправленные, потому что пропал адресат». А «адресат» в это время купался на пляже и загорал под зонтиком. Но нервничал «адресат»! Вернулась, увидела это количество телеграмм и всё поняла... Через несколько дней прилетал Визбор, я навела марафет, села за руль, поехала его встречать. Концовку песни он дописал потом.

– «Передо мною горы и река…» кому посвящено?

 Мне.

– Как Вам!? Там же: «Мой друг, я не могу тебя забыть!» Вы разве расставались?

 Вот так и расставались: он уехал в горы, я осталась тут. Надо сказать, что за 10 лет на свой день рождения я получила ровно 10 стихотворений. Вместо подарков. Визбор меня перевоспитывал. Я-то носилась по магазинам, измеряла ему ворот, покупала рубашку, чего-то еще... А Юра мне – строчки. Я говорю: а подарок-то где?

– Хорошие стихи в веках остаются…

 Вот "Горы и река" – один из таких подарков.

Финский домик...

– А что еще здесь было написано, вблизи Троицка?

  Автобиографическая повесть «Завтрак с видом на Эльбрус», посвящение космонавту Рюмину «Ключ» , много песен… На этом месте стояли финские домики, мы здесь гуляли, а снимали дачи рядом – в поселках «Академический» и «Советский писатель». И Юра говорил: нам нужен вот такой небольшой финский домик в лесу.

 ...спустя четверть века

И именно в этом месте, именно такой домик я обшила снаружи и в нем живу. Всё, как он хотел. Вот его камин (я сама его почти не разжигаю), рядом Юрины фотографии, его картины, книги, кассеты… Икона «Божия Матерь с младенцем», он ее очень любил… «Георгий-Победоносец»… Еще он говорил: самое главное, чтоб было много света – он всегда у окна сидел. У меня окна на просвет. На этой даче осуществлены все его желания.

– Вы ощущаете здесь его присутствие?

– Мне Юра за год предсказал смерть Окуджавы. В 96-м был наш концерт в «России». Заканчивали не совсем обычно – песней «Наполним музыкой сердца», все поют по строчке, с детским хором, уходят. Спели, ушли, закрыли занавес. И вдруг Берковский выводит ребят: «А теперь – попоём!» Меня затрясло, режиссера тоже. Представьте себе: закончился спектакль, актеры раскланялись и ушли, а один говорит: мы щас доиграем...

«Так он стоял в дверном проеме...»

Я молча уехала домой, вырубила телефон, выпила валокордин, легла спать. Мне снится, что в дверном проеме моей комнаты стоит Визбор, как всегда стоял, вот так (показывает), в бордовой клетчатой рубашке, смотрит на меня и говорит: «Почему ты такая расстроенная? Концерт прошел хорошо, я там был, мне всё понравилось. Финал? Ну ребята попели… Мне очень понравилось, как вы сделали „Наполним музыкой“. На следующий год обязательно начните с нее концерт». Я – ему: «Но это же невозможно! Это – coda. Может, хотя бы во втором отделении?» Он: «Нин, не спорь. У вас не будет другого выхода». Я: «Ну почему?» Открываю глаза, его нет, три часа ночи. У меня протянута рука к двери как бы с этим вопросом… Волосы зашевелились, думаю: «Боже! Что же это было?» Ощущение присутствия было таким сильным, что я не смогла заснуть. Звоню Оле (режиссеру), рассказываю. Она: «Ну как можно с нее начать!» Наступает 97-й год. С марта начинаем плотно готовиться к концерту. Всё складывается, а мощного начала нет. Я – Оле: «Может, всё же „Наполним музыкой“?» Она: «Началом  нет. Но ставим в конце первого отделения: Юру обманывать нельзя». И вдруг 12 июня умирает Окуджава. Оля звонит на крике: «Я всё поняла! Юра нас предупредил… Именно эта песня будет началом!» А там же такие строки:

«…Внесем мы тихий груз своих потерь.
Какая музыка была,
Какая музыка звучала!
Она совсем не поучала,
А лишь тихонечко звала.
Звала добро считать добром
И хлеб считать благодеяньем,
Страданье вылечить страданьем,
А душу греть вином или огнем.
И светел полуночный зал.
Нас гений издали приметил
И, разглядев, кивком отметил,
И даль иную показал...»

Строки – именно про Окуджаву! Пророчество, мистика – что это было?

…Я сижу на концерте и всегда очень волнуюсь. Мне кажется, что в зале Юра. Мне так психологически легче жить, зная, что я это делаю и для него в том числе. И даже в большей степени для него.

Спрашивали Е. Привалова, С. Феклюнин, К. Рязанов
(другие фрагменты беседы см. в «МК» от 09.06.2004
на сайте trv.trovant.ru/files/news)

Фото К. Рязанова

На даче в кругу друзей

Ваши мысли

Скажите нам, что вы думаете...
и если вы хотите показать какую-то картинку в вашем отзыве, воспользуйтесь сервисом gravatar!

XHTML: Вы можете использовать следующие теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>


См. в той же рубрике: