Великий «антисоветчик»

К 90-летию со дня рождения Л.И. Гайдая

Недавний шумный юбилей навеял воспоминания…

В продвинутом уральском Снежинске нас в детсаду учили читать и считать. Как-то объясняли, чем «один» отличается от «много», и дают такое задание: «Назовите слова, которые начинаются на букву А, а заканчиваются на букву Ы!». Ожидались: «арбузы», «автобусы», «апельсины» и т.д. И вдруг один мальчик (до сих пор помню имя) говорит: «Аперация Ы!». Воспитательница очень веселилась.

Так я в 5 лет узнал про творчество режиссера, одно название фильма которого уже вызвало смех.

Досконально помню, как апрельским днем 1967 г. первоклассником штурмовал билетную кассу кинотеатра. В нашем закрытом федеральном ядерном центре премьера «Кавказской пленницы» шла одновременно с Москвой. Как мне, восьмилетнему, тогда удалось ее посмотреть – рассказ отдельный. Сейчас – о другом.

Спустя десяток лет я увидел в «Кавказской пленнице» то, чего не мог видеть и понимать в детстве. Удивительно, что это не увидели и не поняли те, кто отвечал за «советскую идеологию» и выпускал фильм в прокат. Ведь уже два года, как сняли Хрущева, и «оттепель» сменялась «заморозками». А всей стране показывали, как советский чиновник решил вопрос с неугодным – «упрятал» его в «психушку». Именно так поступали с диссидентами («Мешок на голову и… – Очень правильное решение!»).

Когда Варлей с глазами на пол-экрана выносит вердикт: «Ошибки надо не признавать. Их надо смывать – кровью!», я почему-то уверен, что здесь – отсыл к нашей трагической истории, к теме культа личности. Случайно ли, что эти слова обращены к человеку, который носит усы, френч и поучительно говорит с кавказским акцентом? Думаю, нет.

Любопытно, что этот аспект творчества Гайдая почти не обсуждается. Предлагаем вниманию читателей статью «Над кем смеялся? (Попытка снять «фильм» об «антисоветском Гайдае»)». Даем ее здесь в сокращении, но очень рекомендуем прочесть полностью (ссылка внизу). Также можно ознакомиться с прямо противоположной точкой зрения Владислава Исаева – «Посмертная перевербовка».

Константин Рязанов

* * *

…Леонид Гайдай был членом КПСС. Но язык не поворачивается назвать его кино идеологически заангажированным. В нем не найти этой примеси. Более того, выскажу, может быть, еретическое мнение: фильмы Леонида Гайдая были антисоветскими. В том смысле, что не только не укрепляли систему, а, наоборот, в определенной степени разрушали ее фундамент. <…>

Не согласны? Давайте пересмотрим вместе некоторые его фильмы. И, возможно, мы создадим свой «фильм» – о Гайдае «между кадрами». Хотя и искать ничего не надо. Все более чем очевидно. <…>

Помните убийственную характеристику советского «кривосудия»: «Да здравствует наш суд, самый гуманный суд в мире!» («Кавказская пленница»), лозунг «Кто не работает, тот – ест». – Учись, студент» («Операция «Ы») или «самое страшное» проклятие: «Чтоб ты жил на одну зарплату» («Бриллиантовая рука»), уже давно ставшие афоризмами?

Вспомним и другие хлесткие и острые жемчужины гайдаевского юмора: «Так ведь кражи не будет. Все уже украдено до нас», «Где этот чертов инвалид? – Не шуми, я инвалид!» («Операция «Ы»); «Студентка, комсомолка, спортсменка, наконец, она просто – красавица», «И бесплатная путевка – в Сибирь» («Кавказская пленница»); «Куй железо, не отходя от кассы», «Руссо туристо – облико морале», «Управдом – друг человека», «Наши люди в булочную на такси не ездят» («Бриллиантовая рука»); «Граждане, храните деньги в сберегательной кассе. Если, конечно, они у вас есть», «Нам, царям, за вредность надо молоко бесплатно давать», «Всё, всё, шо нажил непосильным трудом, всё же погибло! Три магнитофона, три кинокамеры заграничных, три портсигара отечественных, куртка замшевая... Три… Куртки». («Иван Васильевич…»)...

Можно привести и другие примеры политической сатиры в фильмах Гайдая, но я хотел бы обратить внимание не только на то, над кем смеется режиссер, но и на то, как он это делает.

Помните? «В то время, когда наши космические корабли бороздят просторы Вселенной...» Вам эта речь ничего не напоминает?.. Так над чем мы смеемся на самом деле? Над советским строителем – производителем работ? Но к строительству наш смех не имеет никакого отношения. Мы смеемся над речью, состоящей из сплошных штампов передовиц газеты «Правда», и над тем, кто ее произносит. Не кажется ли вам, что этот «прораб» в исполнении М.Пуговкина – гениальная пародия на типичного советского парторга: болтуна, лентяя и демагога, а его «лекция» – блестящая сатира на советскую лживую пропаганду, эффективность которой также очевидна: «Ну, ладно, давай бухти мне, как космические корабли бороздят... Большой театр» (Верзила).

А сцена в «Бриллиантовой руке», когда Лёлик (А.Папанов), прощаясь с Гешей (А.Миронов), трижды целует его «взасос», не напоминает вам карикатуру на поцелуи между государственными деятелями, которые, с легкой руки Л.Брежнева, стали обязательным элементом официальных встреч?

Характерно, что Гайдай довольно часто принуждает своих героев говорить лозунгами, цитатами, пропагандистскими штампами. Вспомните: «Народ хочет разобраться, что к чему. – Это естественно. – Законно. – Дело для нас новое, неосвоенное. – Точно, неосвоенное» («Операция «Ы»). «Вы не оправдали оказанного вам высокого доверия. – Невозможно работать. – Вы даете нереальные планы. – Это, как его... волюнтаризм. – В моем доме – не выражаться!» («Кавказская пленница»).

Когда Бывалый (Е.Моргунов) должен «для конспирации» бить по рылу своего коллегу Балбеса (Ю.Никулин), он еще и демонстрирует при этом «праведный гнев»: «У, проклятый! Расхититель социалистической собственности!» Верзила (А.Смирнов), оказавшийся перед реальностью наказания, резко меняет свой тон: «...Шурик, Шурик, вы комсомолец? – Да. – Это же не наш метод. Где гуманизм? Где человек человеку?.. Поймите, Шурик, в то время, когда космические корабли, как вы знаете, бороздят...»

Если послушать управдома Варвару Сергеевну, то это просто воплощенная нравственность и праведность: «Сами знаете, общественное дело прежде всего»; «А что делать? Пьянству – бой!»; «После возвращения «оттуда» ваш муж стал другим. Тлетворное влияние Запада!..»

Внимательный «представитель общественности» Иван Васильевич, который постоянно следит за порядком в «доме высокой культуры быта» и за своими соседями, так и сыплет «правильными» словами, свидетельствующими о его «высоком гражданском сознании» и «активной жизненной позиции»: «Вы своими разводами резко снижаете наши показатели. От лица общественности я прошу вас повременить с разводом до конца квартала»; «Я вас прошу: заявите, заявите, а то мы сами заявим»; «Уйти в прошлое? Такие опыты нужно делать только с разрешения соответствующих органов»; «Одумайтесь, товарищ Тимофеев, прежде чем, понимаете ли, увидеть древнюю Москву без санкции соответствующих органов»; «Имейте в виду, мы будем жаловаться на вас в соответствующие инстанции».

Язык «товарища Саахова» – сплошной набор цитат из газет и выступлений на партсобраниях: «Вы сюда приехали, чтобы записывать сказки, понимаете ли, а мы здесь работаем, чтобы сказку сделать былью, понимаете ли...»; «Да, плохо мы еще воспитываем нашу молодежь. Очень плохо. Удивительно несерьезное отношение к браку»; «Большое спасибо за сигнал. На этом отдельном отрицательном примере мы мобилизуем общественность, поднимем массы...»; «Это наш гость. Важно вылечить, важно вернуть обществу полноценного человека, да. Торопиться не надо»; «Аполитично рассуждаешь, аполитично рассуждаешь. Клянусь честным словом. Не понимаешь политической ситуации...»

Когда «запахло жареным», он поет уже другие арии, но из той же оперы:

«Я требую, чтобы меня судили по нашим, советским законам!.. Клянусь, я больше не буду. Позвольте мне пойти в прокуратуру. Ну разрешите мне сдаться властям». И хотя в финале он оказывается на скамье подсудимых, у нас нет сомнений в его дальнейшей судьбе. «Гражданин судья, а он не может сесть!» – у этой фразы два значения: одно, прямое и явное, – не может, поскольку соль, а также другое, скрытое – такая «птица» не может «сесть», не тот калибр. (Вообще, товарищ Саахов – интересный персонаж. Присмотритесь к нему внимательнее. Его внешний вид, одежда, поведение, манеры, характерный акцент никого не напоминают? Напоминают! Так разве это не «антисоветчина»?)

Разительное несоответствие между «правильными» словами и неправедными делами вызывает смех зрителя и является классическим комедийным приемом, позволяющим более объемно представить образ, показать его настоящую сущность.

* * *

Но далее начинается самое интересное. Зритель незаметно для себя начинает смеяться не только над комедийными персонажами, которые говорят «правильные слова», но и над этими «правильными словами». Смеясь над Прорабом или товарищем Сааховым, мы заодно смеемся и над теми словесными штампами, которыми они пользуются.

Более того – возникает иное качество: партийные лозунги и пропагандистские штампы становятся неотъемлемой частью образов лжецов, тунеядцев, лицемеров, демагогов, доносчиков, преступников. И таким образом вся коммунистическая идеология становится объектом политической сатиры. Гайдай вырабатывает у зрителя условный рефлекс на коммунистическую пропаганду. Объектом нашего смеха становятся штампы советской журналистики: «...Тема лекции: «Нью-Йорк – город контрастов». – А я не был в Нью-Йорке. – А где же вы были? – Я был в Стамбуле, в Марселе. – Пожалуйста, «Стамбул – город контрастов». Какая разница?» (Действительно, какая разница? О каком бы заграничном городе ни писала советская пресса, он всегда был «городом контрастов».) Мы смеемся над «оригинальным» использованием Гешей и Лёликом пионерского лозунга: «Клиент дозревает. Будь готов! – Усигда готов! Идиот!» И даже над трафаретными выражениями советской критики: «Ты жизнь видишь только из окна моего персонального автомобиля, клянусь честным словом» (товарищ Саахов).

А потом, когда человек читает газету, слушает радио, смотрит телевизор и в который уже раз наталкивается на эти пропагандистские штампы, он вспоминает, как они прозвучали в любимом фильме, и... всё – «правильные» слова вызывают улыбку.

(По собственному опыту: когда приходилось слышать «с высоких трибун» слова о том, что «человек человеку – друг, товарищ и брат», «основной принцип социализма: кто не работает, тот не ест», – вспоминался «напарник» из «Операции «Ы». А когда говорили о моральном облике строителя коммунизма, это тоже «почему-то» вызывало улыбку, потому что в памяти всплывало: «Руссо туристо! Облико морале! Ферштейн?»)

После фильмов Гайдая залосненные штампы и клише советской пропаганды приобретали противоположное качество – они уже никого не убеждали, а, наоборот, вызывали смех. Люди воспринимали с улыбкой и эти слова, и тех, кто их говорил.

Так разве это не антисоветчина? Вынудить явно не положительных героев разговаривать штампами советской пропаганды и коммунистическими лозунгами, разоблачив таким образом их лицемерную сущность, – разве это не антисоветчина?

Характерно, что положительные герои фильмов Гайдая не говорят банальных истин, к тому же они больше люди дела, нежели слова. Они могут говорить смешные слова, но среди них нет идеологических штампов. <…>

Спросят: неужели власть была настолько глупой, что ничего не видела, не понимала – и не запрещала, а, наоборот, награждала? <…>

Некоторые фильмы вышли в прокат только благодаря тому, что их сперва показали Леониду Брежневу, который тогда еще не был «нашим дорогим Леонидом Ильичом». Он тоже смеялся. Но не потому, что чего-то не понимал или чего-то не видел. Мне кажется, в то время «верхи» уже и сами не верили в свои сказки.

Фильмы Гайдая, которые пересматривали сотни миллионов зрителей, в простой и убедительной форме доносили: все эти красивые слова, которые они ежедневно слышат, – фальшь и обман, а те, кто их говорит, – лицемеры и демагоги.

Евгений Шульга

Полностью: «Зеркало недели. Украина», 01.02.2008