Нойз: Рискую всегда

— Оппозицию обвиняют в протесте ради протеста. В интернете это называется «троллингом». У тебя есть песня «Трололо»: «И пусть я опоздал, и мой протест ничего не изменит. Он и так ничего не менял, даже когда для него было самое время». Ты признаёшь себя троллем?

— Не вполне. Это, скорее, ответ троллям – тем людям, которые воспринимают все очень несерьёзно. Тем не менее, песня такая, какая она есть. Если кто-то находит в ней другой смысл, наверное, он там тоже присутствует, даже если я не пытался его заложить изначально.

— Раз уж мы говорим о троллинге, то у меня для тебя есть троллинговый вопрос. Послушав твою песню «Жизнь без наркотиков», хочется спросить: как этот наркозависимый и алкозависимый  парень может призывать к чему-либо общественность?

— У меня есть и другая песня – «Наше движение», где я пою не от имени наркомана, а от имени НАШИста. (Песня, разумеется, саркастичная – С.Р.)

— В общем, ты не хочешь отвечать на мой троллинговый вопрос.

— Песня «Жизнь без наркотиков» уже есть. Кто-то её не понимает, «не догоняет». Ему необязательно её слушать. Он может считать меня дебилом, пишущим бессмысленные стихи и исполняющим хреновую музыку.

— Нет, речь не о качестве твоего творчества, а о том, что оно во многом асоциально. А тут ты вдруг решил проявить себя как социальный, то бишь социально активный, человек и пришёл на митинг.

— Да, вот такая вот я сложная, понимаешь, натура. И «Жизнь без наркотиков» написал, и «Единую Россию» не хочу. Вот он, мой антисоциальный портрет, наслаждайтесь.

— Ещё у тебя есть протест против института семьи – песня «У.Е.»

— Эта песня не против института семьи, а о его недостатках. О том, как быт разрушает вечные ценности.

— А теперь у тебя свой институт семьи, и сыну больше года.

— Да, у меня с этим всё в порядке – не институт, а целый университет, максимальный. Это самое главное, что я вообще сделал. Всё остальное – «залипуха» и сублимация. Моя музыка кому-то интересна, кому-то – нет. А то, что я отец, – это объективно.

— У тебя много песен против националистов. И если раньше это был стёб, то теперь ты пишешь агитационные песни, которые могут служить гимнами для движения антифа – например, песня «Пушкинский рэп» от имени смуглого А.С.Пушкина.

— С антифа-движением я никаких конкретных завязок не имею, я не участвую в этой субкультуре.

— Имперские националистические флаги в толпе 10 декабря тебя не смущали?

— Смущали, да. В огромном количестве я их там наблюдал. Я же не говорю, что националистов надо п…ть. Над тем, у кого другая точка зрения, можно смеяться, глумиться, спорить с ним – это и есть цивилизованное общество. Когда ты пересекаешь эту грань, ты делаешь негативный вклад в сферу ваших взаимоотношений.  Любые взгляды имеют под собой какие-то основания. В этих основаниях надо разбираться.

— То есть митингующие борются за допуск к выборам любых сил?

— Людей, проповедующих взгляды, которые никому не близки, – не выберут. Другое дело, что сейчас к власти могут придти националисты, и это опасно. Я уверен, что от этого не выиграет вообще никто. Но запрещать им участвовать в выборах будет несправедливо, это породит ещё большее количество националистических всплесков. У каждого должно быть слово. Пусть несогласные друг с другом люди ищут в словах друг друга несоответствие, пусть всё это бурлит. Главное, чтобы никто ни к кому не лез с физическим насилием.

— Ты известен своей конфронтацией с полицей…

— Дарить полицейским цветы, как это было 10 декабря, – очень правильный подход, отличная акция.

— В песне «10 суток» о свой отсидке ты пишешь: «Менты бывают всякие – хорошие и разные. Х…вых больше, и связываться с ними опасно». Может ли вообще измениться страна, если «х…вых больше»?

— Должна измениться. Должно быть некруто быть плохим ментом. Если все станут над этим смеяться, то выйдет толк.

— Система целиком зависит от народа? Или всё-таки от некой группы людей наверху?

— Государство – очень сложная система. Глупо думать, что исключительно от верхушки всё зависит. У нас давние коррупционные представления о том, как должна действовать бюрократия, – со времён Московского государства. Представь: находят биологи на глубине океана какой-то уродливый, отвратительный, но как-то функционирующий организм.  Они его вскрывают, смотрят – боже, как у него всё ужасно, так просто нельзя, как он вообще выжил? Но он в процессе эволюции как-то так сформировался и живёт. Нужно уважать его. Нельзя говорить, что всё отстой и сейчас мы за…шим что-то новое. Это может не получиться.

— Да ты, оказывается, государственник и охранитель.

— Я? (Смеётся)

— Ну говоришь же, что надо уважать систему.

— Её, конечно же, надо постоянно троллить. Я говорю о том, что не надо спешить её разрушить, потому что она как-то функционирует пока что. Глупо критиковать верхушку, когда весь организм непросто устроен. Проблема, конечно же, в конкретных людях на местах.

— Противники перемен пугают не только приходом националистов, но и приходом проамериканской власти.

— Определённо, у Запада есть свои выгоды. Если мы начнём нефтью подешевле банчить (торговать – С.Р.), это очень многим придётся по душе. В таком плане, может быть, и существуют какие-то подсадные утки. Но я в теорию заговора не хочу верить. Хотя какие-то инфлюэнцы (инфекции – С.Р.) присутствуют.

— Если в результате перемен может стать хуже, то, митингуя, ты рискуешь?

— Я рискую всегда. Но митинги и возможное ухудшение ситуации – это слишком далеко друг от друга отстоящие вещи, чтобы однозначно связать их. Сейчас речь о том, что так на...вать людей, как на этих выборах, уже нельзя.

Сергей Рязанов