Людмила Мишина: «Вольнодумцам – успеха»

2010-й объявлен Годом учителя. Собеседник «ТрВ» — заслуженный учитель России, персона городской Доски почёта, преподаватель русского языка и литературы в Лицее.

— Людмила Ивановна, в современной России «учитель» звучит гордо или не очень?

— В современной России всё ещё происходит переоценка ценностей, в том числе понятий гордости, гордого человека, о котором мы всё время говорим на уроках литературы. Понятие «учитель» от природы, от возникновения своего, означает — нести свет знаний, воспитывать, вести за собой. Это всегда звучало гордо. Слово «учитель» не потеряло своей значимости до сих пор, однако деятельность учителя оценивается по его плодам, а плоды не всегда бывают такими, какими можно гордиться. Поэтому в свете современности можно сказать, что определение гордого учителя ещё не совсем потеряно, но и не поставлено на должную высоту. Оно находится в подвешенном состоянии — при переоценке ценностей всегда так бывает. Мы всё на распутье находимся.

— Как Вы оцениваете отношение государства к учителям?

— Государство всегда заботилось об учителе. Может быть, не всегда в достаточной мере. В зависимости от того, на что хватало достаточной меры. Государство необъятное, проблем много, за всё сразу не ухватишься, всего сразу не сделаешь — что может государство, то и делает, за то ему и спасибо. Учителей поддерживают, вдохновляют, объявляют благодарности, выдают грамоты — достойным учителям. Проводят общественный мониторинг для оценки учителя. Это всё внимание, стимулирующее. Учитель не должен быть обижен на государство в данный момент, я считаю так.

— А в 90-е были основания обижаться?

— В 90-е кто только не обижался на государство — все слои и прослойки, по вертикали и по горизонтали. Мы на сломке вех находились, когда ж тут не обижаться? Обижались. Потом, правда, сожалели об этом, потому что пожалеть надо было государство, а не учителя, помочь государству... Ну, пережили мы эти «лихие 90-е», кое-что устоялось, над многим ещё придётся работать, но пережили.

— А если сравнить сегодняшний день с советской эпохой?

— Мне сейчас нравится больше. Советская педагогика очень была зажата в рамки идеологии: чего нельзя, что можно. Строго всё контролировалось по воспитательной линии, по учебной — под двойным-тройным контролем всё находилось, учитель был подцензурным. Сейчас больше свободы для творчества, развития. Больше возможностей для образования и для самообразования, для общения детей, для выбора программ. И поощряется учитель сейчас гораздо больше. Хорошо работающие учителя — всегда в поле внимания общественности: и материально поощряют, и на доброе слово не скупятся. И ученики более развитые стали. Мне педагогика современности больше нравится, чем педагогика зажатости в советское время.

— Неужели дети стали культурнее?

— Образованнее, целенаправленнее. У них вырабатываются личностные качества свободного человека, вот что хорошо. Свободную личность растим — и ученик это понимает, и учитель. Только управлять и направлять надо, но не со стороны одних учителей, а и со стороны общественности, государства, семьи. Ещё средства массовой информации — немалую роль они играют в развитии личности, другое дело — в какую сторону движется всё это... Но свободы стало больше, больше выбора, люди интереснее стали, более открытые.

— То есть не бывает грустно или больно рассказывать о великом, глядя на некоторых современных школьников?

— Всегда были ученики трудолюбивые и ленивые. То, что касается общечеловеческой психологии, мало изменилось: всегда одни стремились к свету знаний, другие не очень. Но в советское время всех загоняли, заставляли из-под палки читать одно и то же. Теперь свобода: хочешь — выбирай литературу, а хочешь — физкультуру. Хуже от этого не стало, читать люди не прекратили.

— Можете ли поделиться секретом образцовой дисциплины на Ваших уроках?

— Когда я только начинала работать, в 22 года пришла преподавать в сельскую школу, главным, что меня волновало, была дисциплина. На каждом уроке я поначалу боялась: вчера не шумели, а вдруг сегодня зашумят? И я поделилась с завучем, опытным математиком. Она мне сказала очень умные слова, я их не поняла на тот момент. Она сказала: «Недисциплинированность бывает только тогда, когда её допускают». Я такая озадаченная ушла! Думаю, я же не допускаю, а вдруг у меня зашумят... Не зашумели ни разу за 37 лет. И вот только когда мой педагогический опыт перевалил за 30, только тогда я поняла мудрость этого завуча.

— Должен ли ученик бояться учителя?

— Ну, бояться — нет. Почтительно, с уважением относиться — да. К одному тому, что учитель вошёл в класс. Учитель — он и по возрасту учитель, и по опыту, и по положению. Сиди и слушай. И это вопрос семейного воспитания, конечно. И общественного. Ещё личность самого учителя много значит: кто вошёл, кто заговорил.

— Говорят о необходимости дистанции между учителем и учащимся.

— Да, никакого панибратства. Ведомый и ведущий. Один на полшага впереди, другой — за ним следом. И как бы весело вместе ни смеялись, «делу время — потехе час».

— На Ваших уроках литературы ученики жарко спорят о произведениях, персонажах. Как Вам удаётся пробудить в школьнике личное мнение?

— Специальной методики нет. Я занимаю детей теми вопросами, которые меня саму интересуют, — проблемными вопросами. По таким вопросам интересно мнение любого человека, и отличника, и двоечника. Интересно наблюдать за ростом, сталкивать мнения, сравнивать их со своим. Больше я люблю слушать, чем рассказывать. А потом из разных мнений, которые в классе звучат, собирать общий ответ, «приправлять» учительскими фактами. Я всегда похвалю учеников затем, что они сами всё сформулировали, а не учитель их назидает. Это то, что в педагогике называется опытом эвристической беседы, опытом открытия. Ученики всегда довольны собой, когда это они сделали открытие. Мы вместе приходим к истине, всякий раз открываем истину заново. Можно спросить: а не скучно каждый раз одни и те же истины открывать? Но на то она и истина: то одну грань высветят, то другую. И видишь, как она многогранна, будто магический кристалл. Вот понятие магического кристалла, может быть, здесь преобладает: сквозь магический кристалл смотрим на понятия — понятия науки, литературы, человеческой психологии. Так и растём, взаимно обучая друг друга.

— Слово «вольнодумство» носит негативный окрас, не так ли?

— «Вольнодумство» — это слово времён революционных раздумий и мечтаний, политический смысл в него вкладывали. Сейчас говорят спокойнее: «свободомыслие». Выражай любое своё мнение и чувство, единомышленники всегда найдутся. Но и не бойся того, что будут оппоненты. То, что свобода открыта для каждого, — это позитив нашего времени. Так что всем вольнодумцам и свободомыслящим — успеха.

— Можно ли считать уроки литературы уроками нравственности?

— Безусловно. Всегда литература учила «беречь честь смолоду» или тому, что «на зеркало нече понять, коли рожа крива». Другое дело, что по министерским нормам и программам литературе гораздо меньше внимания уделяется, сокращаются часы. А вообще, если бы литература преподавалась полноправно и полноценно, как в советское время, то никаких дополнительных уроков — граждановедения, религиоведения — не понадобилось бы.

— То есть, с одной стороны, для преподавания литературы стало больше свободы, а с другой...

— А с другой стороны — меньше предложения к выбору этой свободы, словесных баталий и других вербальных форм. Теперь компьютер, инновационные технологии. Усиленно, настырно даже внедряют, контролируют. Но это требование времени, здесь учеников или школу упрекать нельзя.

— Вернёмся к материальному. Зарплату учителя Вы считаете достойной?

— Трудно сказать, что такое достойная зарплата. Но то, что зарплату учитель получает дифференцированно, — это да. Потому что есть директорский фонд. В этом отношении, конечно, лучше, чем в советское время, когда все получали одинаково, независимо от того, хорошо или плохо работаешь, с меньшим или большим классом. Сейчас у директора есть право оценки учителя, и не только у директора — сейчас в каждой школе есть управляющий совет, в состав которого входит и городская администрация, и общественность, и родительский комитет. Более объективной стала оценка нашей работы.

— Происходит ли приток молодёжи в школу?

— В последние годы — да. Приток не такой уж сильный, чтобы назвать его потоком, но ручей, неиссякаемый. Приходят, работают, продолжают учиться у опытных учителей, схватывают на ходу манеру нашего мастерства, набирают собственный опыт. Есть такая положительная тенденция. Горжусь тем, что немало моих учеников приходит в школу, преподают в том числе русский язык и литературу.

— Можем ли мы поговорить о репетиторстве как о возможности для учителя поправлять своё материальное положение?

— Да. Репетитор, хороший репетитор, востребован обществом. И для учителя здесь не только сторона материальной заинтересованности, но и духовный стимул, возможность гордиться: учитель стремится к результату, чтобы школьники города поступали в хорошие вузы, хорошо выступали на олимпиадах, получали медали. Правда, со «своими» заниматься нельзя — с теми, кого учишь в классе. Очень правильно нас директор настраивает: «Если вы будете получать деньги от родителей, дети которых сидят у вас за партами, то как оценки ставить будете?». Это верная установка.

— В троицкие школы принимают много иногородних детей — за родительское спонсорство. Не трудно ли работать с переполненными классами?

— Нет, мы привыкли работать с такими классами, куда ученики всё поступают и поступают. Меньше 25 человек не бывает никогда. И не больше 30. Пока эта проблема не очень нас волнует, потому что очень хорошие классы, дружные, дисциплинированные — и нет разницы, 20 человек или 30.

— Вы руководствуетесь правилом «кнута и пряника»?

— Конечно, это в педагогике всегда было, причём больше «пряника», чем «кнута». Мне близок принцип классика педагогики Дмитрия Ушинского: «опора на положительное». «Человека приласкать никогда не вредно», — как заметил другой классик. Например, одного ученика я хвалила за то, как он ставил точки. Говорила ему, что у других точки еле заметные, а у него — точки как точки. И хотя русскому языку он толком так и не выучился, старание у него появилось, любовь к предмету, доверие и открытость к учителю. На том и стоим.

Беседовал Сергей Рязанов