Девочка, обреченная на смерть, нашла маму-троичанку и выжила

Почти год в московской больнице жила маленькая девочка, которая мечтала поправиться и ждала маму. Надежды было немного: для спасения ребенка нужна была новая почка, отдать которую было некому, а мама… Девочка была отказница из Новосибирска, а новые мамы, так уж сложилось, чаще приходят к здоровым детям. Но чудеса все-таки случаются. Их совершают взрослые, которым не все равно: врачи спасли жизнь Иры, и этот Новый год она впервые встретила с мамой.

«Ну, доченька, ну потерпи…»

В сентябре Ире Мальковой исполнилось семь лет. Но на вид ей дашь от
силы пять и то с натяжкой – Дюймовочка с беленькими косичками,
смешливый маленький человечек на тонких ножках. Почти половина жизни в
больницах – сначала в Новосибирске, потом в Москве.

У Иры никогда не было своей кровати – только казенные, своих игрушек
– только те, что покупали для нее медсестры, волонтеры и чужие мамы. Не
было и родителей: биологическая мать бросила Иру еще в роддоме, о
других родственниках ничего не известно. Поэтому, когда выяснилось, что
у девочки хроническая почечная недостаточность и ее собственные почки
больше не работают, это был почти приговор: детям чаще всего
пересаживают почки родственников, а Ира была ничья, значит,
единственный ее шанс – трупная почка, которую можно ждать долго и не
дождаться. Ожидание же – это бесконечный диализ, жизненно необходимая,
но выматывающая процедура, на которой дети практически не растут.
Поэтому Ира Малькова такая маленькая.

– Я первый раз увидел ее еще в Новосибирске, когда ездил туда на
конференцию, – рассказывает Дмитрий Зверев, заведующий отделением
гемодиализа детской городской клинической больницы Святого Владимира
(бывшая Русаковка). – Местные врачи попросили посмотреть
девочку-сироту, чтобы решить ее дальнейшую судьбу.

Пересадить почку такому маленькому ребенку в Новосибирске было проблематично – там никто этим не занимался. Я забрал ее к себе.

Помню, ее привели в ординаторскую, она смотрела на меня исподлобья,
смотрела, а потом заявила: «Я к вам не поеду!» Ну подумай, говорю… Так
и познакомились.

В Русаковке Ира прожила почти год в ожидании почки. Стала дочерью
полка – за ней присматривали всем отделением: доктор Зверев, врачи,
медсестры, санитарки, мамы других детей. В октябре 2010 года в палату к
ней положили нового пациента – Тёму Турпитко из поселка Большая Уря, о
котором «Собеседник» написал в том же месяце («Тёма думает, что мужчины
не плачут» – «Собеседник» №38’2010).

Тёма с мамой Надей приехали из Красноярского края на пересадку
почки, но операцию пришлось отложить из-за тяжелого состояния мальчика.
25 октября Надя Турпитко оставила в своем интернет-дневнике короткую
запись: «У меня теперь трое детей – Артем и две девочки с Артемом в
палате. Одной 6 лет – из Новосибирска, из детского дома, другой 2 года
– из Подмосковья, но мама крайне редко приезжает. Иришка и Вика. Так
что я временно многодетная мама:)».

Именно от Нади про девочку узнали волонтеры, помогающие детским больницам. Они стали навещать не только Тёму, но и Иришку, привозили ей игрушки и одежду, писали о ней в своих
блогах и гадали, что еще можно для нее сделать. Всем, кто хоть раз
видел девчушку, было понятно, что больше всего нужно Ире.

Можно подарить куклу и книжку – но как подарить родителей?

– У Иры все мужчины были папы, все женщины – мамы, медсестры в
возрасте и санитарки – бабушки, а мой Артем – братик, – вспоминает Надя
Турпитко. – Помню, в один из наших последних вечеров в больнице она
засыпает и говорит кукле: «Ну, доченька, ну, миленькая, ну потерпи,
пожалуйста, немножечко осталось. Уберут тебе трубочку, все будет
хорошо. И ты поедешь к маме». Я не выдержала – вышла, проплакалась в
буфете. Конечно, она, как ребенок, не понимала, насколько все серьезно
– просто жила в ожидании, когда уберут трубочку и приедет мама. Ни
секунды не сомневалась, что может быть по-другому. Это поражало.

«Может быть, это ваша?»

У Натальи Тарантовой, сейчас жительницы подмосковного Троицка, тоже
есть блог, но в тот момент, когда десятки других блоггеров делали
перепосты об Ире и о том, что девочке нужна мама, она выпала из
виртуальной жизни – они с мужем Олегом как раз занимались переездом. У
Тарантовых пятеро детей. Старшие через пару лет окончат школу, сама
Наташа, инженер по первому образованию, учится в Москве на
логопеда-дефектолога, поэтому семья решила перебраться из Владимира
поближе к столице.

В июне Наташа заехала в гости к подруге, с которой из-за хлопот с переездом давно не виделась.

– Она показала мне фотографию Иры и говорит: «Может быть, это ваша
девочка?» – вспоминает Наташа. – Я приехала домой, мужу рассказала:
может быть, говорю, и правда наша?

– Оказалось, наша, – улыбается Олег.

Почему именно Ира, Тарантовы объяснить не могут, разводят руками: ну
вот так получилось. У них трое своих детей, еще двое пришли в семью из
детского дома, но «тоже уже свои»: 15-летний Максим, 14-летний Лёня,
12‑летний Сережа, 10-летний Миша и 7-летняя Маша.

– Вы хотели взять еще ребенка? – спрашиваю Наташу.

– Да нет…

– А как же тогда?

– Ну, вот так. Мы думали, если решимся в будущем взять еще ребенка,
то это будет девочка примерно Машиного возраста. Но в тот момент мы
никого не искали, мы искали квартиру, – объясняет Наташа, до сих пор не
очень понимая, как так получилось, что уже через несколько дней после
разговора с подругой она сидела в больничной палате и читала книжку
девочке, которую видела первый раз в жизни.

Вернувшись домой из Москвы, она стала оформлять документы на Иру.
Дети написали заявления, что не возражают – по закону их пишут все,
кому больше 10 лет. Сложнее всего было решить вопрос с новосибирской
опекой, для этого в опеку владимирскую пришлось ходить как на работу –
с 8 утра и до конца рабочего дня они обменивались звонками и факсами, а
наутро будущая приемная мать Наталья Тарантова снова стояла под дверью.

«С таким ребенком тяжело. Но в детдоме ему не выжить»

Одна мечта Иришки – чтобы «убрали трубочку» – к тому моменту уже
сбылась. 26 мая стало известно, что почка для нее есть, девочку срочно
перевезли из Русаковки в РНЦХ им. Петровского и прооперировали. О
доноре известно лишь то, что это мужчина-москвич.

Тарантовы, конечно, с самого начала знали, что Ира живет с чужой
почкой. Наташа вспоминала, как после первой встречи в больнице они с
мужем ехали домой во Владимир и он всю дорогу убеждал сам себя: ну да,
непросто – больной ребенок, но ведь живут же люди, значит, и мы сможем.

– Нас ее состояние не пугало, хотя, конечно, было понятно, что с
таким ребенком в нашем государстве тяжело, – говорит Наташа. – Но и
быть таким ребенком тоже тяжело. А в детском доме такому вообще не
выжить.

Что Ире Мальковой нельзя возвращаться в детский дом, было понятно
всем – в первую очередь врачам, которые помогали ей дождаться почки и
сделали трансплантацию. Выписывать ее можно было только домой. Когда
стало известно, что есть Наташа и Олег, и профессор Каабак,
пересадивший Ире почку, лично познакомился с ними, врачи облегченно
вздохнули.

Выписывалась Иришка на удивление просто – именно так, как всегда и
мечтала. 5 августа в палату просто зашла мама, спросила: «Поехали?» – и
они вместе поехали домой.

– Хотя не совсем домой, – вспоминает Наташа. – Сначала мы поехали на
дачу к той самой подруге, которая мне про Иру рассказала – она была в
отъезде и нужно было проверить, все ли в порядке. Там Ира увидела
первый раз открытый водоем – и очень испугалась, когда папа вдруг
разбежался, нырнул в воду и исчез.

– Я даже назад поплыл, так она закричала, – продолжает Олег. – С
Ирой вообще удивительно все, она элементарных вещей не знает. Например,
снег. Следы остаются! До сих пор такой восторг!

– Или детская площадка – Ира ужасно боится горок, даже самых
маленьких, визг на весь двор стоит, – снова рассказывает Наташа. – Ей
ведь нельзя было ни бегать, ни прыгать, ни кататься. Учу ее по
ступенькам спускаться – она не умеет – и по камушкам ходить тоже. всю
жизнь ведь по больницам, а там прямые коридоры и лифты. Но голова у нее
светлая, а дальше… посмотрим.

– Мам! – Это Ира пришла показать, как раскрасила Нюшу. Ничего из
рассказанного о ней Наташей, Надей Турпитко, доктором Зверевым и
другими людьми, изменившими судьбу новосибирской сироты, девочка не
помнит. Не помнит больницу, не помнит долгие часы изматывающего
диализа, не помнит, как уговаривала куклу-дочку потерпеть и как
приходили и уходили из ее жизни чужие мамы.
Сейчас она помнит только ту жизнь, в которой рядом была ЕЁ мама.

А в отделении гемодиализа Русаковки теперь висит большой портрет Иры – девочки, которая не переставала надеяться.

Ирина Липовец

Троицк – Москва

Источник: «Собеседник», 04.02.2012