Папа украл у мамы пятимесячную дочку и прятал в Троицке

В Госдуме хотят приравнять частную детективную деятельность к оперативно-розыскной работе. Проект поправок в Уголовно-процессуальный кодекс отправлен в Правительство. Если закон будет принят, с результатами расследований независимых детективов обязаны будут считаться и Следственный комитет, и суды, и полиция.

«Компания» поговорила с основательницей детективного агентства Two lives Екатериной Шумякиной о специфике работы отечественных Пинкертонов и бизнес-потенциале рынка. 

— Часто партнеры во время конфликта ведут себя недостойно, и скрытые камеры дома ставят, и провоцируют под запись, чтобы в суде показать (он — алкаш, она — шлюха), и следят, и переписку читают. А уж как имущество делят — и говорить нечего. Поэтому как юрист я всегда советую: если у супругов есть собственное жилье, купленное до брака, лучше его оставить, чтобы потом не делить в судах общее.

Но бич современной России — даже не дележ имущества, а кража детей, которых прячут ближайшие родственники. И мать, реже отец, годами могут не видеть ребенка. Полиция особо не занимается такими случаями, и частный детектив тут незаменим. В большинстве споров по детям манипуляции с ребенком начинаются со стороны мужчины именно тогда, когда женщина решает уйти. Это такая мужская месть. Обезопасить себя женщине можно только одним путем — быть финансово независимой.

Я как юрист представляю интересы таких отцов и матерей в судах.

Год назад к нам обратилась Анастасия Биряева, пятимесячную дочку которой годом ранее забрал муж и где-то спрятал. Она выиграла несколько судов, место жительства ребенка было определено по месту жительства мамы, но разыскать малышку ни она, ни милиция не могли. Мы нашли отца с дочкой в Троицке, приехали забирать, это был ужас. Отец и бабка дрались и ругались с мамой и полицией, девочка плакала. Но дочку все же вернули маме.

— Когда я работала в МВД, то сталкивалась с паспортами, в которые были вклеены фото других людей. Думаю, что они были получены в сговоре с сотрудниками милиции. У меня лично был случай, когда схлопнулся «Внешпромбанк», мне пришло письмо, что теперь кредит надо гасить по таким-то реквизитам. Тут я с удивлением узнала, что якобы взяла кредит на 20 млн руб. Оказалось, мою подпись искусно подделали: она была очень простая. Естественно, я тут же поехала в полицию и написала заявление, что в этом банке никогда ничего не брала и прошу провести проверку. Потом отправилась в банк и выяснила, что кредитного договора нет, а 20 млн мне вот так просто взяли и выдали без залога. И скоро графологическая экспертиза доказала, что это не моя рука. После этого я подпись поменяла на более сложную.

Так что кража личности — вполне реальная вещь. Расслабляться в наше время нельзя.

— Вот моей маме впарили за 8 тыс. анализатор газа «Страж», который на рынке стоит 500 руб. Я нашла мошенников и деньги вернула, но я — детектив и юрист. Есть статья 165 УК «Причинение имущественного ущерба собственнику или иному владельцу имущества путем обмана или злоупотребления доверием», и там срок до 5 лет. Я уверена, что эта статья должна применяться при всех подобных мошенничествах, но она не работает, потому что нашим правоохранительным органам не интересна, им проще за режим самоизоляции оштрафовать. И когда с такими случаями в полицию приходят бабульки-дедульки, стражи порядка отправляют стариков в гражданские суды. Мошенники чувствуют свою безнаказанность: найти их несложно, но невозможно возбудить уголовное дело, так как в полиции всегда дают отказной лист.

Бывает, когда кредитный договор подсовывают, а к нему еще и договор залога и т. п. Есть случаи, когда люди говорят, что «я даже не посмотрел, что подписал». Любой документ надо читать — и очень внимательно.

Одну бабушку, которая пришла ко мне, псевдоюристы развели на 700 тыс. руб. Сколько сил я угрохала, пытаясь открыть уголовное дело, но ничего не получилось, сказали — гражданско-правовые отношения. В суде мы выиграли процесс, но деньги получить с мошенников не можем: на счетах ничего нет. А личным имуществом по гражданско-правовым делам никто не отвечает.

Если честно, мне за нашу полицию — стыдно. Я рада, что больше там не работаю. Быть в полиции сегодня и молчаливо поддерживать весь этот беспредел — преступление против собственного народа. Я с ним борюсь.

Мария Ганиянц

Полностью: журнал «Компания», 09.08.2020