Под Троицком «помяли» таджика

Метла махай, лопата копай

Если бы в России объявили кастинг, кто из гастарбайтеров самый послушный и трудолюбивый народ, то, как пить дать, победили бы таджики. Они аполитичны, старательны, безропотны, неприхотливы, никогда не жалуются на жизнь — и они уже здесь. Причем в таких количествах, что некоторые деревни можно смело переименовывать в кишлаки, а в Москве к 12 существующим административным округам добавить 13-й — «понаехавший». Спецкор «Культуры» разбиралась, чем привлекательна Россия для мигрантов, и зачем они нам нужны.

В далеком 1987 году на ХХ съезде ВЛКСМ автору этих строк довелось сидеть рядом с лучшим дворником Советского Союза Витей Курочкиным. Он представлял рабочий класс и носил орден, который ему дали за наведение чистоты в стране. С трибуны Витя заявил, что профессия дворника скоро станет массовой и призвал советский народ энергичнее осваивать метлу и лопату. Делегаты весело ему аплодировали.

Прошло время, и на просторах бывшего СССР нашлись целые народы, которые на самом деле считают за счастье убирать грязь в российских городах и весях. Многие уже позабыли, что у себя на родине они когда-то были инженерами, учителями и медиками, а новое поколение вообще не знает, что существуют какие-то другие профессии, кроме «лопата копай, метла махай».

Беги, Додо, беги!

Двадцатипятилетнему Зуфару Шутдинову повезло, в России он выучился на скотника. Это еще круче, чем дворник, потому что работать надо не в городской пыли, а на свежем деревенском воздухе. Вместе с тремя земляками он ухаживает за сотней коров в одном из бывших колхозов Калужской области. Земляки спят вповалку прямо на рабочем месте — в закутке, отгороженном от коров рваными кусками полиэтилена. Когда тепло, обедают на улице.

— Жди, — сказала мне завфермой Нина Игнатьевна. — Выползут ровно в двенадцать, секунда в секунду. Часов у них нет, но обед чувствуют как собаки Павлова. Я даже удивляюсь…

В двенадцать из коровника вышли Зуфар, Сосо и Мирзо. Присели на бревна, достали хлеб. Четвертый товарищ — Додо — не показывался.

— Болеет, — неохотно пояснил Зуфар. — В Москву ездил, помялся.

Слово за слово выясняется, что Додо захотел лучшей жизни, выпросил у начальницы отгул и поехал к родне на стройку. Родня — три двоюродных брата и четыре троюродных — хвалились, что хорошо устроились — месят бетон в Большой Москве под Троицком, зарплата 10 тысяч, живут в вагончиках. Вот Додо и соблазнился, взял сто рублей из заначки и поехал незнамо куда за 130 км. С родней и обняться не успели — налетела ФМС: проверка документов. Людей похватали, вещи перевернули. У братьев Додо ни регистрации, ни разрешения на работу. Да там 800 человек — у всех так, и всем светит депортация. Кинулись врассыпную — через заборы, по полю. Додо со страху бежал впереди всех, но только не в ту сторону. Упал два раза, вымазался и — прямо в руки полиции.

— Это хорошо, что он вымазался, — рассуждает Зуфар. — Они ему говорят: за тебя браться противно, сам иди в автобус. Додо пошел, а потом как понесся скачками к лесу, они уже за ним не побежали. До ночи в яме сидел, ботинок потерял, не помнит, как домой добрался.

Зуфар не одобряет похождения друга. Говорит: ну что еще человеку надо? Тут тепло, уютно и работа рядом. Облавы бывают, но начальство всегда заранее предупреждает, можно спрятаться в силосной яме.

<...>

Людмила Бутузова

Полностью: «Культура», 17.05.2013